В настоящее время большинство людей относится к татуировкам, как к одному из способов самовыражения или как к возможности украсить свое тело. В любом случае этот вид искусства уже буквально стал частью моды.
Татуировки появились еще в первобытные времена: ими награждали людей подобно знакам отличия. Тогда, взглянув на тату, можно было многое сказать о ее владельце. Однако в мире существуют народы, которые продолжают хранить свои традиции и проносить через века издревле выработанный стиль. Рассмотрим традиционную нательную живопись у семи различных народов.
Татуировки Батек (Филиппины)
История
Этнические татуировки, эскизы которых Вы видите ниже, во многом сформировались под влиянием древних племенных рисунков и ранних примитивных орнаментов, берущих свое начало еще с наскальной живописи. Это сакральные изображения, наносимые с четко определенной целью, амулеты, обереги и талисманы человека. Часто к этническим татуировкам относят следующие изображения:
- Кельтские.
- Скифские.
- Индейские (хайда, майя).
- Индийские.
- Японские.
- Полинезийские.
Каждый из этих типов обладает собственными специфическими чертами, которые в современном искусстве татуировки нередко смешивают. Племенные рисунки культуры острова Борнео внушительны и громоздки, состоят они из широких черных линий, имитирующих животных и растения. Племена Маркизских островов тяготеют к изображению правильных геометрических фигур.
Чёрно-красные рисунки хайда отличаются линиями разной ширины, имитирующими природный мир и астрологические символы. Кельтские узоры более тонкие и изображают, кроме животных и растений, также щиты и кресты. Нанесение самоанской татуировки вынесет не каждый, ведь ее вырезают с помощью свиного или акульего зуба.
Это интересно. Этническая филиппинская татуировка и ее символика покрыты тайной, так как в этом сообществе существует страшное табу на раскрытие секретов древнего искусства. Сделать такой рисунок по всем правилам может только мастер, посвященный в сакральные знания племени.
Этическая татуировка на груди в полинезийском стиле
Сак Янт (Камбоджа и Таиланд)
Иредзуми (Япония)
Эти татуировки японцы использовали, как правило, для обозначения статуса в обществе, однако больше всего они стали популярны среди членов мафии Якудза и других преступников. Поскольку рисунок Иредзуми должен занимать большую часть тела, процесс его создания может занять до шести лет.
Тату в средние века
Тату самое большое распространение в средние века имело в азиатских странах и США. Там образами татуировок являлись растительные, животные, мифологические сюжеты. Европейская элита набивала рисунки родовых гербов или монархических символов. Чем значительнее был вельможа, тем богаче рисунок.
Тату древних славян низкого сословия ограничивались простыми картинками любовного содержания.
Между тем на наколки существовали запреты. Но отдельные слои общества продолжали их рисовать. Например, паломники-пилигримы украшали себя крестами, образами храмов и другой религиозной атрибутики.
Татау (Самоа)
Как предполагают некоторые ученые, современное слово «тату» могло произойти как раз от этого стиля. Татау имеет мужскую и женскую разновидности. Первая предполагает нанесение рисунка от талии до колен, вторая располагается между верхней частью бедер и коленями. Наносятся они широким гребнем с красителем на основе сажи.
Тело как дело#5: «Татуировка — это культура, а не мода конкретного сословия»
Юра работает в хоум-студии на Жилуновича, 12, а ближайшие свободные даты для записи к нему в апреле.
Про то, как все начиналось
В Беларуси, наверное, мало кто начал заниматься татуировкой раньше меня. Я стал бить тату в 90-е годы. Тогда татуировка была запретным плодом, скорее маркером принадлежности к армии, зоне или флоту. Сам я начал баловаться в армии этим, потом бил какие-то мелкие вещи друзьям. Это были поздние 80-е.
Татуировка всегда вызывала интерес — не у всех, но тем не менее. А потом вдруг оказалось, что это искусство. Из этого вытекало, что ее можно делать всем желающим. С запада пришло понимание того, что это культура — тут все и понеслось.
Конечно, поначалу существовали только хоум-студии, потом появился первый легальный салон «У Лисицы». Его основательница Света одной из первых поняла, что делать и носить татуировки — это нормально. Там я покупал расходные материалы, оборудование: у них первых стало появляться не самодельное.
Раньше было так: «Здравствуйте, я хочу татуировку. Покажите, что у вас есть?». Татуировщик дает каталог, человек его листает, ему что-то нравится, он продолжает листать еще какое-то время, но останавливается зачастую на том, что понравилось первым.
У меня было штук 50 каталогов, больше чем в «У Лисицы». Примеры татуировок брал из журналов, какие-то из Интернета, который только стал проникать. Тогда люди мало что понимали и знали и не было доступных источников, которые могли бы исправить это. Трайбл был поголовно. Я помню, как вышла книга «Искусство татуировки» — первое русскоязычное издание на постсоветском пространстве. Там были всякие примеры трайбла, кельтской вязи — жуткие вещи, но это уже было круто, люди хотели себе, как там.
Про собственный стиль
Для татуировщика очень важен художественный бэкграунд. Я чувствую, что мне сильно не хватает этого, не достает грамотности. Есть большой опыт, благодаря которому есть понимание базовых вещей, вроде света и тени. Но существует еще анатомия, пропорции.
Я понимаю, что есть вещи, которые я не покорю, потому и не лезу туда. Есть ребята, которые могут этим заниматься — пусть они и делают.
Например, реализм. Мне кажется, что в Беларуси нет мастеров, которые отлично с ним справляются, как Самохин или Дэн Яковлев.
Про близкие стили в татуировке
Больше всего мне по душе традиционная японская татуировка. Потому что это возвращение к истокам, вечная татуировка. Она яркая, горит в теле засчет контуров, прокрасок, сильного акцента на цветовую гамму.
Например, реализм у многих мастеров получается сыроватым, а время и солнце разрушает картину. Мне ближе ньюскул, чем олдскул. Одскул больше про примитивные плоские рисунки: якорек, сердечки, ленточки, ньюскул более мощный художественно. Бытует даже такой анекдот: «Не можешь делать ровные контуры — коли и говори, что это олдскул».
Думаю, что потребителями олдскула должны быть люди, которые понимают, что это истоки, знают, кто такой Сейлор Джери и как все начиналось. Мне кажется, что сейчас идет какой-то синтез: многие одскульные мотивы перерастают в ньюскульные сюжеты.
Лучший мастер в ньюскуле, на мой взгляд, Дэвид Тевенал.
Про клиентов, табу и тело
Я не рисую эскизы. Мне проще взять уже готовые вещи и перекрутить их: добавить что-то свое, а что-то убрать.
Сейчас люди стали более грамотными, более осознанно подходят к татуировке. Но тем не менее некоторые задают вопрос «а что моя татуировка может значить?». То есть должен быть заготовленный ответ, если кто-нибудь спросит, почему набито именно это. В обществе ведь так: если татуировка есть, у нее должно быть глубокое символическое значение.
Очень часто люди идут на поводу мнения или идей, но сами далеки от этого — такое, например, бывает с татуировками сатанинского толка. Я не очень такое приветствую. Или же приносят фотографии татуировок, которые уже есть на телах и говорят, что хотят точно так. Но я клонированием не занимаюсь. При этом на фотографиях часто шедевры культовых ребят: ну как я сделаю такую же работу, как делал Самохин или Дэн Яковлев? Тем более мы общаемся. Единственный вариант, который возможен, — взять за основу концепцию и перекрутить все по-своему. Если человека удается переубедить, то я берусь за работу.
Есть клиенты, которые звонят и говорят «у меня билеты на курорт на такую-то дату, поэтому мне срочно нужна татуировка». В основном, это девушки и их очень много. Она ведь приедет, там будут знакомые, у которых тату есть и нужно не облажаться.
Сюжеты разные, всякое бывает. Сентиментальные моменты в том числе: как-то парень делал портрет своей умершей кошки. Многие хотят, как у Бэкхема или еще кого-то, и такие люди тоже будут всегда. Еще сейчас пошла волна надписей, это просто кошмар. Все из-за подражание рэпперам и хип-хоп артистам. Очень популярны латинские темы — стиль чикано. Там есть надписи на латыни. Многие, кто приходят их быть, даже не знают перевода. Или, например, стало модно бить мелкие тату около глаза: крестики, якоря.
Раньше люди делали менее масштабные наколки, сейчас стали забиваться полностью. Мне кажется, что появилось понимание красоты, тела как холста. Ведь есть даже те, которые собирают полотна человеческих тел. Человек составляет завещание и прописывает там, кому полотно достанется после его смерти. Тела вправду как холсты и это тема коллекционеров, запрещенная законом во многих странах.
Еще говорят, что стоит только поставить точку на теле и все стремительно понесется. Многие приходят и говорят «хочу набить что-то, потому что уже соскучился по этому ощущению». Некоторые врачи уже классифицируют это как отклонение, есть даже официальный медицинский термин «синяя болезнь».
Работы Юрия Брестского
Про белорусскую и западную тату-культуру
Салон это не всегда тату-конвейер — есть очень хорошие места, в которых работают крутые мастера. Но это не белорусский вариант. У нас все поставлено на поток: хозяину салону нужны деньги на аренду и налоги, но не важно творческое развитие мастеров.
На Западе прочнее коммуникация между татуировщиками. У нас все обособлено, люди сидят по своим студиям и бьют. Многие занимаются антирекламой других, хотя сами находятся на примитивном уровне. Я работаю на западных конвенциях — там очень высокий уровень их проведения. У нас скорее тусовка с громким названием «фестиваль татуировки».
Еще с опытом работы на Западе у меня сложилось впечатление, что там люди больше загоняются по символизму татуировки.
На Западе татуировка гораздо дороже: у нас некоторые думают, что качественная большая наколка может стоить 100 долларов.
Тату-сцена в Беларуси стремительно развивается, появляются талантливые ребята. Однако я пока не могу отметить кого-то с собственным стилем.
Мне кажется, что у нас нет мастеров, все скорее пока просто хорошие татуировщики.
Наконец у нас татуировка становится культурой. Это уже не мода конкретного сословия — уголовников, панков или еще кого-то. Процессу способствует само общество, которое становится более открытым, массовая культура кричит о том, что татуировка — это нормально. Конечно, в Беларуси это пришлое явление, но школы на постсоветском пространстве начинают искать собственные направления.
Про тренды
В татуировке, как в искусстве, начинают появляться новые течения —это часто смесь того, что уже было в арте и внутренних вещей. Например, есть стиль, который сейчас у очень многих на устах — trash polka. Его родоначальники — Волька Мершски и Симони Пфафф, более известные как тату-дуэт Buena Vista Tatoo Club. В стиле переплетается реализм и графичные элементы — пятна, кляксы. Этот стиль уже где-то был, а они вытянули его на тела. Например, из старых газет берутся тексты, которые отражают идею картинки, а на их базе делаются надписи, принты. Наколоть текст с буквами по 3-4 миллиметра кажется немыслимым, а они это вытворяют.
Многие бренды вытекают из тату-культуры. Например, марка одежды Sullen, для которой рисуют татуировщики с мировыми именами.
Например, пошла волна традиционных способов нанесения татуировки — хэнд-мейд. Это опять же про возвращение к истокам. Например, Колин Дейл часто работает костью, в которую вмонтирована иголка. Это все очень классно. Хотя, в уголовной и армейской татуировке хэнд-мэйд был всегда — по-другому, было просто невозможно.
Про первую татуировку
Помню, как в 1979 я был в восьмом классе и спросил у отца, как делать татуировки. Он долгое время был моряком и знал всю кухню. Отец сказал, что берется иголка, на нее наматывается нитка, макается в тушь и колется. Так я сделал себе первую татуировку — это была буква «Л» на руке. Это в честь моей первой любви, Ларисы. Мне очень хотелось увековечить ее имя на себе.
Когда я только начинал, я тренировался на себе. Многие спрашивают, хотел бы я перебить. Но я думаю, что пусть лучше все останется как есть — это история.
Фотографии: Наталья Камлюк
Птасан (Тайвань)
По достижении определенного возраста у народа атаял существует традиция наносить на лицо тату. У женщин это значит, что обладательница татуировки способна вести хозяйство. Рисунок у мужчины на лбу означает переход к зрелости, а на подбородке — рождение ребенка. При создании рисунка используются шипы мандаринового дерева, которые вместе с краской вбиваются в кожу молотком.
Та-моко, Новая Зеландия
Это традиционная татуировка народа маори. В былые времена наносилась она с помощью зубила «ухи». Его опускали в краску, после чего размещали на коже и ударяли по зубилу специальным молотком. Такая техника сильно травмировала кожу, иногда проколы на лице были сквозные. Краситель состоял из угля древесины упавшего агатиса, вероники или жженых кордицепсов, лекарственных растений и растительного масла. Современные же мастера предпочитают использовать обычную машинку и инструменты. Узорами моко покрывается нижняя часть тела и лицо.
Менди
Главное отличие этой татуировки от других в том, что она временная и держится на коже порядка трех недель. Традиция нанесения менди появилась 5 тысяч лет назад. Узоры с использованием хны наносят женщинам по особым случаям и праздникам. Эта техника применяется сразу в нескольких странах: Индия, Северная Африка, Индонезия, Малайзия и арабские страны.
Фотографии и текст — Источник
Королевские «портаки»
Одним из ключевых татуировщиков прошлого века был Джордж «Профессор» Барнетт.
Ребенком он услышал рассказы моряков о своих «якорях», да так сильно впечатлился, что уже в 11 лет начал практиковаться на одноклассниках. Спустя два года, за это и был отчислен из школы.
После 12 лет скитаний по миру, накопив достаточно опыта у мастеров Японии, Африки, Азии и прочих мест, он возвращается в Англию, открывает свою тату-студи и полностью посвящает себя любимому делу. Его популярность выросла настолько быстро, что он получил титул «Король татуировщиков».
Его клиентами были Король Испании Альфонсо XIII, Король Дании Фредерик IX, Король Англии Георг V, «Великий Оми». Но любимой клиенткой была его супруга: «Моя дорогая жена, Эдит, лучшая модель», — говорил Джордж, который не переставал «бить» вплоть до самой смерти в возрасте 81 года.
Татуировки были на телах уважаемых личностей в разные времена. Жан-Батист Бернадот — основатель ныне правящей королевской династии Швеции — был обладателем надписи на французском языке «Смерть королям!».
У короля Швеции и Норвегии Карла XIV Юхана на груди было выведено «Смерть царям и тиранам!». У Николая II — меч на груди, имя супруги на руке и дракон, привезенный из Японии, на предплечье. На том же месте — ниже локтя — у Томаса Эдисона были набиты пять точек, а у Уинстона Черчиля — якорь. Теодор Рузвельт — 26-й президентт США — на груди носил семейный герб.
Английский король Гарольд II был опознан после смерти только благодаря татуировкам. Сталин обладал скалящимся черепом. Правда, вождь, традиционно обзавелся ей в местах лишения свободы.
Даже Иосиф Кобзон не удержался от надписи «не забуду мать родную» и еще пяти других татуировок в бурной молодости, чтобы не прослыть среди дворовой шпаны слабаком и трусом. Потом, по собственным словам, свел.
Николай II и Король Дании Фредерик IX
© en. wikipedia.org/wiki/History_of_tattooing
